Ученик - Страница 54

– Про яд опять забыл. Напомнить?

Не надо.

Льдинки прокатились по груди. Есть, сработало. Время вышло, господа и, надеюсь, дамы, пора мне с вами прощаться. До новых встреч – очень надеюсь, что не скоро. «Гуд бай, май лав, гуд бай». Осторожно выглядываю из проема и осматриваюсь. Никого. Теперь сто метров до второй дороги, пятьдесят по ней, лестница, дверь – и все. До Белгора я уж как-то доберусь. Все-таки интересно видеть все в грязно-серо-черном цвете. Осторожно вдоль стены пробираюсь к перекрестку. Перед каждым дверным проемом замираю и прислушиваюсь. Не хватало нарваться на заблудившуюся и решившую отдохнуть в келье тварь. Ее радость от появления меня в качестве проводника будет очень велика. Почти стихи, однако.

Шум. Твою мать. Как мне это надоело. Домой хочу – принять ванну и выпить кружку пива за неимением чашечки кофе. Прижимаюсь к стене шагах в десяти от дороги. Шум быстро приближается. Пойду назад – наверняка заметят. Упор лежа за разбитым бочонком – маскировка не очень, но надеюсь, что хватит. Жду, шум приближается. Прислушиваюсь. Блин. Как я понимаю охотников. Сделал дело, возвращаешься, мечтаешь о постели с ванной, губу, понимаешь, раскатал – а тут смертники веселье решили устроить. В том, что это смертники, я не сомневаюсь. Громкие шаги десятка человек, разговоры в полный голос, вот кто-то заржал. Хозяева погани, мать вашу коромыслом. Совсем народ страх потерял. На пикник, блин, уроды выехали. А где пиво, шашлыки и девочки? Собак еще не взяли – непорядок. Кому кости бросать будете? Встать, что ли, и объяснить им политику партии?

– Как бы тебе не объяснили и, в довесок, профиль Ленина на брюхе не вырезали. Лежи уж. Вдруг за ними уже идут местные полицаи и тебя заодно посчитают? Объясняй потом Создателю, что ты не с ними.

Так, мои действия просты, как перпендикуляр. Смертники вот-вот пройдут мимо меня, и пускай себе идут дальше, идут, идут и идут. Комиссия по встрече уже наверняка готовится. Вот пусть они с ней и общаются. А мы тихонечко вдоль стеночки пойдем, если надо – поползем: мы не гордые, не баре. Скромные и тихие ученики.

– У тебя уже мания величия себя во множественном числе называть?

Заткнись, пожалуйста. Не мешай, а.

– Заткнусь, только готовься к заднице.

Чьей именно?

– Вашей, сударь: смертники остановились.

Вот черт, остановились прямо на перекрестке – что вам, места мало? Пройдите, пожалуйста, вперед метров так на триста – и там походный костер разжигайте. Там площадь будет, места море. И зрители тоже наверняка. Нет, суки, остановились и болтают, ждут кого-то – наверняка еще смертников запоздавших. Блин, и на смерть свою опаздывать могут. Ладно, голову осторожно поднимаем – и смотрим на любителей экстрима…

«Я», «Я», «Я», отзовись же. Вот нехорошая у меня шиза – не отзывается, а посоветоваться надо. Что-то эти персонажи на смертников не очень смахивают. Семерка быков, обвешанных оружием, организм в мантии непонятного цвета, держащий под мышкой сундучок, и трое уж совсем не смертников. Девчонка симпатичная – я таких первыми замечаю, – воин и старичок. Все бы ничего – мало ли какие компании бывают, – но есть одно большое «но». Блин, опять почти стихи. Троица без оружия, изорванная одежда, сильно избита, даже при такой цветовой гамме это видно, и маленькое дополнение к вышесказанному: от шей этих троих отходят извивающиеся жгуты к талисману или амулету – хрен его разберет, – висящему на шее мага.

Интересно девки пляшут, послушаем разговор.

– Рув, – подает голос один из быков, – скоро?

– Ты спешишь? – спрашивает организм в мантии.

– Неуютно мне с ребятами здесь.

– Неуютно, – хохочет маг, – признайся, Лор, тебе со своими отбросами страшно.

Ба, знакомые все имена.

– Не бойся, – продолжает Рув, – ты со мной, и тебе ничто не угрожает. Создания погани тебя не тронут.

– А ты не боишься так говорить об этом месте? – спрашивает Лор. – Хозяева могут и услышать…

Так, мне еще и хозяев каких-то здесь не хватает. Маг опять начал ржать. Вот у человека настроение хорошее – явно чем-то доволен.

– Хозяева погани, Лор, меня и пальцем не тронут, пока на мне амулет с печатью Разрушителя, – похлопал Рув по груди.

Опаньки, первый человек, который назвал Падшего его настоящим именем вне храма – и ведь не боится, собака бешеная. Наверно, есть основания. А про амулетик ты зря сказал – значит, если на тебе его не будет, последует команда «фас!». А вот и псы подбежали – в количестве десяти штук скелетонов. Судя по глазкам и наличию оружия, рыцарь и воины.

– Поганый пес!

Девчонка вступает в разговор. Зря, навешают. Излишним воспитанием уроды не избалованы. Ну вот, что я и подумал.

Жгут, сжимающий шею девчонки, резко сократился, и ее швырнуло на колени.

– Девочка хочет еще, – улыбаясь, подходит к ней Рув, – видно, шкеры мало с тобой позабавились.

Пинок в лицо. Девчонка падает на спину, и воздух заполняется непереводимой игрой слов. Крепкая, однако, уважаю.

– Лор, неужели вы ее не обломали?

– Мало времени было, – широко улыбаясь, отвечает здоровяк. – Всего две недели она скрашивает наше одиночество, еще бы месяц – и выбили бы из нее дурь.

– Лира, не старайся, – говорит воин, – все равно тебя не убьют, к сожалению.

А вот это уже интересно.

– Болван – это черный караван.

А то я не понял… Заткнись.

Девчонка прекратила ругаться и, встав на колени, горько разрыдалась. Потом подняла заплаканную мордашку:

– Прошу вас, убейте, зачем мы вам!

Ржущие быки. Слезы и отчаяние девчонки. Каменное лицо воина. Застывший в ужасе старик. Мерзкая усмешка на морде Рува.